Технология раннего и интенсивного обучения грамоте по методу Н.А. Зайцева

Как мы уже говорили, пособия Зайцева - это не только обучение чтению и счету, но и другим жизненным реалиям, например, «Дорожные знаки», «Любимые картины», «Читай и пой», «Пишу красиво» и другие. Как правило, все они предназначены для дошкольников, причем, 4-5-летнего возраста. Согласно его методике, целенаправленно обучать ребенка чтению по «Кубикам» нужно не ранее трех лет, а до этого кубики могут быть обыкновенной игрушкой.

Однако наряду с ярыми сторонниками, есть и противники зайцевского обучения чтению по кубикам. Главная их претензия – то, что у детей впоследствии возникают очень серьезные проблемы с грамотностью на письме и произношением. Например, некоторые сочетания букв, предложенные Зайцевым, существуют в очень небольшой группе слов. Например, там, где мы слышим «кафЭ», ребенок-«зайчонок» и будет писать кафЭ – склад такой дан, значит надо применить. Хорошо, если родители при этом имеют филологическое образование и объяснят ребенку, что надо писать все же букву «е». А если нет? «Е» - и все тут?

Следующее сомнение у противников методики – в эффективности обучения. Дело в том, что многие мамы действительно покупают эти кубики детям с рождения и вертят перед малышами ими в «образовательных» целях. Однако много ли смысла ребенок поймет в словах, прочитанных в год? Ученые говорят, что у совсем маленьких детей с абстрактным мышлением туго, поэтому дети с трудом ассоциируют прочитанные слова с предметами (камушек в огород методики Глена Домана, о которой мы расскажем позднее) – между прочим, многие мамы тщетно пытаются добиться от двухлетних «кубикочитателей» пересказа того, что они прочитали в книге. В этом возрасте детям, как правило, интересны не книжки с буквами, а книжки с картинками (элегантный поклон в сторону старой доброй азбуки). И уж совсем малореальными можно назвать рекламные заявления фанатов «Кубиков», что ребенок учится читать едва ли не за неделю. Кубики-то научится складывать, а понимать, ЧТО он сложил?

Третье, что не нравится противникам распространения методики Зайцева – яркая коммерческая направленность. Не секрет, что сейчас практически все развивающие игры и игрушки стоят немаленьких денег. Однако, заплатив за набор кубиков, родители вынуждены будут еще их склеивать и подбирать наполнитель (чтобы некоторые кубики звенели, а некоторые – шуршали). А если учесть, что практически всем детям свойственна скрытая «тяга к разрушению» (не сломать, так отгрызть), то кубики становятся небольшой домашней иконой – не дай бог, сломаются, порвутся, помнутся . а тут еще и ребенка они совершенно не интересуют (такое, кстати, нередко случается – ну не интересно малышу, и все тут!). Существуют и готовые кубики (твердые, специально изготовленные, с наполнителями), но стоят они в разы дороже самодельных. А еще есть различные зайцевские семинары (конечно, платные), на которые родителям наверняка стоит сходить, чтобы прояснить для себя моменты, не ясные из прилагаемой к кубикам методички. А еще есть частные детские сады, где ребенка учат по методике Зайцева – причем, не факт, что преподаватели будут там достаточно компетентные, а это уже серьезно, иначе ребенок может получить серьезные речевые нарушения, например, нарочитое разделение слов на склады при произношении.

Четвертая причина недовольства методикой Зайцева – сложности при дальнейшем обучении в школе. Когда ребенок-«зайчонок» приходит в первый класс, его могут окружать дети, которые учились читать по-другому, а то и вовсе читать не умеют. И тут начинается все с нуля. С азбуки. Со слогов (о которых «зайчонок» даже не слыхивал). Представляете потрясение? У ребенка на этой почве может возникнуть как невроз, так и стойкое отвращение к чтению вообще. А все из-за смены системы обучения (кстати, поклонники системы Зайцева всячески ругают имеющуюся школьную систему, потому что она, якобы, уравнивает всех – и глупых, и умных). Дело все в том же звуко-буквенном анализе, который методикой Зайцева не признается вообще (действительно, зачем она трехлеткам?), но очень важен для обучения русскому языку не как чужому, иностранному, а как системе речи и мышления (не даром же logo по-гречески означает и «слово», и «мысль»).