Особенности развития и педагогические принципы русской вокальной школы

Личностное (сольное) начало усиливается лишь в поздний период развития древнерусского пения. В XVI–XVII веках значительно возрастает роль мастеров певцов, выдающихся деятелей церковно-певческого искусства, создавших индивидуализированные гласовые и внегласовые распевы (Федор Крестьянин, Савва и Василий Роговы, Стефан Голыш, Маркел Безбородый, Жуков, Евстафий, Харитон и др.). В это же время складывались местные профессиональные певческие школы. Это Новгородская, Московская и Усольская.

Деятельность профессиональных певцов протекала преимущественно в рамках богослужения. Московская школа была представлена двумя ведущими коллективами: государевым и митрополичьим (позднее патриаршим) хорами. К концу XVII века оформилась организация певчих дьяков и поддьяков, которые обучались у старших лиц церковной иерархии.

Именно в признанных певческих центрах складывается тип украшенного пения, с широкими распевами-вставками – фитами и лицами. Они представляли собой вокализы, ограниченные рамками не превышающего квинты диапазона. Однако разнообразие используемых форм движения, ритмическая прихотливость, длительное распевание гласных, требовали от певца полноты дыхания, устойчивой ясной интонации, тонкого чувства ритма.

Известный параллелизм развития церковной и народной ветвей русского певческого искусства в XV–XVI веках отмечается рядом исследователей . Именно к этому времени относится, как полагают ученые, формирование шедевра русского певческого искусства – протяжной песни: «Действительно, протяжная песня, уже в своей мелодической фактуре, заключающая элементы вокализации, является высоким достижением национального искусства. Она дала отличный материал для формирования своеобразного русского бельканто, характеризующегося мелодией широкого дыхания, ведущего к напевности. В ней заключен источник кантилены – основы вокального искусства. Особенностями народной песни является психологизм и неразрывная связь слова и музыки. Особо следует коснуться удивительного своеобразия украшений и подголосков русской народной песни. Это не фиоритуры, а составная часть мелодики, ее существо. Украшения в песне отражали истинно русский характер. В них распеваются не просто отдельные гласные, а показывается смысл слов, эмоция, содержание, чтобы еще рельефнее оттенить их психологическую весомость».

Исполнению пространных вокализаций способствовала система особого фонетического оформления распева. В азбуке инока Христофора, опубликованной Г.А. Никишовым, встречаются распевы на тексты «хебуве», «аненаинеине», характерные для периода расцвета русского знаменного пения. Вполне вероятно, что принцип распева с повторением слоговых гласных звуков и прибавления к ним (вставки) различных согласных является продолжением древней византийской традиции. Относительно музыкального значения хабув Н.Д. Успенский замечает, что, как явствует из греческих церковных уставов, относящихся к XII веку, они представляли собой «своеобразный прием подачи певческого звука закрытым и открытым ртом, связанный с использованием гортанной буквы х и губных».

Г.А. Никишов предпринял опыт исполнительского толкования «аненаек». По его мнению, согласная н «помогала оптимальному использованию головного резонатора … и играла роль своеобразной настройки на резонатор».

В. Владышевская указывает: «Длинные мелодические построения типа фитных разводов учили распевать с акцентированием каждого звука при помощи слога „га“ (в быту этот прием называли „гагаканьем“) или йотированной гласной е, выделяя йот в начале каждого звука („ееканье“). После многократного исполнения песнопения с утрированно подчеркнутым ритмом, жестким темпом, достигнув четкости, певцы добивались „гладкости“ при помощи легатного, связного пения».

Эти же приемы в поздних певческих азбуках (в основном, с начала XVIII в.) используются как упражнения при обучении пению. В заголовках музыкально-теоретических руководств они носят название «проука». В азбуках они представляют собой примеры для „проучивания“, „уроки“, точнее – упражнения для пения. Это назначение и определяет особенности их строения и отношения к традициям знаменного распева, а также и к западноевропейской музыке». «Проуки» поздних азбук XVIII века представляли собой «элементарные образцы „вокализов“ для развития голосовой техники». Вместо интонирования погласиц и важнейших мелодических оборотов (попевок, лиц, фит), учащийся должен пропевать неполный обиходный звукоряд (без простого согласия), либо гексахорд (без менее употребительных согласий – простого и тресветлого). Новшеством были и «проучки» разбитого звукоряда в объеме кварты (восходящие тетрахорды) с восходящей же секундовой транспозицией. Другое новшество – освоение неслитных форм движения (восходяших и нисходящих скачков на кварту и квинту, ходов по трезвучию).

XVI–XVII века отмечены развитием самобытных форм строчного и демественного многоголосия. В их основе лежали канонические гласовые напевы. Линеарный принцип развития разновысотных голосов не давал столь же устойчивого принципа вертикальной координации.